Я снова возвращаюсь к переводам!
Это перевод Sayonara Talk еще одной топ-звезды из 71-го класса, уходившей в 2001 году, Макото Цубасы. (Sayonara Talk — одна из традиционных рубрик журнала Граф для уходящей топ-звезды, последний разговор в Графе, для которого она может позвать кого угодно.)
Уходящая Цубаса позвала моего любимого режиссера,
Масацуку Харухико.
Один раз мне уже случалось переводить разговор такарадженны с режиссером. Там Харуно Сумирэ говорила с Кусано-сенсеем, и я тогда поразилась, как спокойно она с ним разговаривает. В смысле, что я ожидала гораздо большей вежливости. Она с некоторыми старшеклассницами вежливее говорит, чем с ним. А он вообще говорил очень разговорным языком.
Но как оказалось, им все равно далеко до Цубасы и Масацуки-сенсея. Цубаса говорит обычным разговорным языком за исключением тех моментов, когда она обращается непосредственно к сенсею. То есть «Сенсей, вы сказали» или «Постановка, которую вы ставили» она еще говорит в вежливой форме. А все остальное — так, как будто с одноклассницей говорит.
Да и сэнсей не отстает, все на простом разговорном, и периодически даже говорит о себе грубо-разговорное «орэ».
А еще у Цубасы очень странная логика, и после слишком многих ее фраз хочется сказать: «Что?!» или «Это ты к чему?!»
Мой японский по-прежнему не так хорош, как хотелось бы, так что в тексте могут быть неточности и там много корявых фраз
Фотография открывается в полном размере по щелчку.
Итак! Sayonara Talk Макото Цубасы, Graph, июль 2001. Макото Цубаса, Масацука Харухико. [в квадратных скобках мои комментарии]Перевод читать тутМакото: Если спросить, почему я выбрала для последнего разговора Масацуку-сенсея, то это потому, что с «Practical Joke», последней постановкой, где мы встретились, я смогу внутри себя предать все забвению.
Масацука: Ты хочешь почувствовать завершенность?
Макото: Да-да, именно. Во время прогона мюзикла всегда есть завтра, не так ли? Но так как я ухожу из театра, после того, как закончится прогон, «завтра» уже не будет, и если сгорание внутри меня будет неполным, я всегда буду оглядываться назад. Так что с этим разговором я хочу провести обряд похорон (смеется).
Масацука: Похороны «Р--»? (смеется) [Здесь и далее они так Practical Joke сокращают]
Макото: Во время прогона сенсей каждый день критиковал меня, а я продолжала упираться...
Масацука: Да я думаю, даже если играть этот спектакль бесконечно, проблемы все равно будут оставаться.
Макото: Да уж, это точно. Но ни за что нельзя решать, что ну и ладно, и успокаиваться на этом... Стоило мне так сделать, как сенсей крал мою же реплику (смеется) и говорил мне: «Не думай слишком много!»
Масацука: Не надо особо думать (смеется). У тебя хорошо получился Дойл. Он был классный.
Макото: C большими усилиями (смеется).
Масацука: Нет, правда.
Макото: Масацука-сенсей, вы же из тех сенсеев, кто, если все, например, побегут марафон, тоже побежит вместе, да? И если кто-то будет отставать, вы сначала о ней позаботитесь, а потом побежите сами, вроде того.
Масацука: Потрясающе (смеется).
Макото: С большими усилиями (смеется). Но это правда, как с сенсеем поговоришь, начинаешь думать по-другому. Баллот из вашего «Меланхолик Жигало» — из всех ролей, что я играла, единственная так глубоко окрашенная.
Масацука: Это где ты в Такаразуке и в Токио по-разному играла, да?
Макото: Так это потому, что в Такаразуке меня затянуло в черную дыру. Хоть я и понимала, что вы хотите, но чем больше играла, тем дальше уходила в каком-то совсем другом направлении...
Масацука: Роли такого типа сложные.
Макото: Сейчас я бы уже смогла хорошо все осознать и сыграть. Но, наверное, из-за молодости, я всегда будто находилась у края обрыва, постоянно спешила. Думала: «Все, у меня в жизни кроме этого больше ничего нет...»
Масацука: Мами (Макото), ты в то время, когда я смотрел на твоего Баллота, например, казалась мне не очень талантливой.
Макото: (смеется)
Масацука: Довольно неумелой. Такой, которая хоть и понимает, но у нее как-то не получается. Но, знаешь, я думаю, что это тоже хорошо. В этой капельке неумелости — твоя уникальность (смеется).
Макото: (смеется)
Масацука: Это не так, как у тех людей, про которых говорят, что они бесталанные. Но, когда ты бьешься над какой-то ролью, у тебя не бывает так — Бам! и ты все поняла, и у тебя все получилось. Ты идешь маленькими шажками, и у тебя это занимает много времени, так ведь? И вот так все время действуя, ты стала очень хорошей отокояку. Но теперь ты уходишь как раз в тот момент, когда стала очень хорошей отокояку. А было бы хорошо еще несколько лет продолжать в том же духе.
Макото: (смеется)
Масацука: Все уходят в такой момент, когда больше всего обидно.
Макото: Но я и так до этого слишком поздно добралась.
Масацука: Ничего подобного.
Макото: Но я тут уже 17-й год! (смеется)
Масацука: Неее, поздно, рано — это вообще тут не при чем. Отокояку бывают разные — от таких, какие бывают в сценариях, которые я пишу, до таких, типа фей и эльфов. А ты, Мами, сохраняешь баланс где-то посередине, в тебе будто есть и то и другое. И еще, когда тебе дают работу, ты непременно что-то делаешь, ты никогда не опускаешь руки, так ведь? Это очень круто.
Макото: Но из-за этого я к вам всегда с кучей эгоистичных вопросов обращалась (смеется). Спасибо вам большое.
Масацука: Что там было эгоистичного-то? (смеется) Но в итоге «Р--» стал интересной постановкой, оставляющей сильное впечатление.
Макото: Я действительно рада, что играла Дойла. Из всех персонажей, что я играла, его чувства мне было проще всего понять. Но не знаю, может, это потому что вы так настроились на меня. Сэнсей, может, вам в предсказателя переквалифицироваться?
Масацука: Э?! (смеется) Ты что, после ухода собираешься со всем закончить?
Макото: Ну, вообще-то я не собираюсь больше выступать на сцене...
Масацука: Но ты до сих пор была связана со сценой, так что было бы хорошо, если бы от тебя и дальше какая-то информация поступала, нет? Например, приходи на мои постановки посмотреть, покритикуешь меня (смеется)
Макото: О, это я сколько угодно скажу (смеется). Мне так стало очень спокойно. Я подумала, что, если решаешь, что больше не будешь выходить на сцену, то нужно все идеально запечатать, иначе не сможешь дальше жить. Это как Дойл с книжкой, которую написала Джил — было бы хорошо жить дальше, оставив в сердце чувство: «Да, я стояла на сцене.»
Масацука: Ага. Я, знаешь, думаю, что люди рождаются, чтобы жить весело и интересно. Так что думаю, здорово, если и то, что ты стояла на сцене, станет хорошей историей, с которой ты и дальше будешь жить с удовольствием.
Макото: Точно. Дзынь! (смеется) [Я подозреваю, это типа дзынь правильно ответа в телеигре.]
Последние вопросы от Макото Цубасы Масацуке-сенсею
1. У вас много реплик «ага» и «угу». С каких пор?
Думаю, с самого начала (смеется) По-моему, у меня с самого начала было много таких «ага». Потом уже я начал стараться разнообразить всякими «угу», «ммхм» или «да».
2. В «P--» какой смысл у сцен, где Дойл сидит и ничего не делает? И какие у них результаты?
Это три тысячи лет в один момент (смеется). В буддизме три тысячи вроде как означает вечно. В какие-то секунды, буквально в один миг, в его сознании всплывают мысли из разных моментов его жизни. Такая сцена на самом деле происходит в одну секунду. Внезапно появляющиеся у Дойла мысли о Карибах я показываю как бы в замедленном движении, добавив музыку и танец. Смысл танца тут в том, чтобы показать альфа-волны такого состояния сознания, как когда смотришь на море и расслабляешься. Все остальное время происходят развитие событий пьесы, так что я решил, что будет хорошо менять обстановку, добавив немного музыки и движения (смеется) Так как ты в этих сценах ничего не делаешь, в это время фанаты могут спокойно рассматривать в бинокль твое лицо (смеется). Вот так вот много разных результатов достигается, нет так ли? (смеется)
3. Какую роль вы бы хотели сыграть в «P--»? И что за человек Дойл с точки зрения этого персонажа?
Ну, если уж играть кого-то, то Дойла (смеется). Главная роль лучше всех (смеется). А Дойл — он такой парень. В реальности таких не бывает. Как мужчина, если бы он реально существовал, думаю, он не был бы клевым. Был такой фильм, где мультяшки и люди существовали вместе. Дойл — он как будто живет в таком мире.
4. Какая из сцен с Дойлом вам нравится?
Пожалуй, все-таки та, где он спит в шезлонге. И в начале, и в конце. И еще песня в конце первого акта. Почему? По той же причине, по которой, если любишь лето больше, чем зиму, начинаешь так сильно ждать его, когда наступает зима (смеется).
5. Ваши впечатления после просмотра всех показов мюзикла в Оосаке и Токио? (три варианта ответа)
А. Я только один раз смотрел, с передних рядов.
В. Я молодец.
С. Я теперь сумасшедший фанат Макото.
Я только один раз смотрел, с передних рядов. Мгновенный ответ, да? (смеется) Если подумать, один раз я одолжил бинокль и посмотрел на Макото, но если в бинокль смотреть, пьеса не понятна. И если точнее, я смотрел не с первых рядов, а примерно ряда из 15-го по центру. Потому что, если не смотреть все время с одного и того же места, не поймешь, в чем разница. Любой спектакль я стараюсь смотреть на 20-й показ от премьеры. Тело актера полностью входит в действие пьесы после того как он 20 раз сыграет все перед зрителями. И вот тогда, как мне кажется, нужно внимательно посмотреть, поговорить с актерами и пьеса соберется. Знаешь, ненавижу, когда зрители становятся вроде режиссеров. Никому не позволю жаловаться (смеется).
Монолог Макото Цубасы
Во время репетиций я читала сценарий, пока не засыпала, во время прогона я каждый день слушала кассету. Я, наверное, впервые настолько глубоко погрузилась (but там как будто снотворное зачем-то было, я за 5 минут засыпала...) В последний день на поклонах на бис делала все, что хотела, простите меня, сенсей. Но все-таки, если все-все вместе сложить в кучу, простите, конечно, но я благодарна.